НЕЗВАННЫЕ Соседи по общему коридору В ТАМБУРЕ и как я была с детьми терпилой и выгнала их в соседний тамбур. Часть 19

НЕЗВАННЫЕ Соседи по общему коридору В ТАМБУРЕ и как я была с детьми терпилой и выгнала их в соседний тамбур.  

Мы сами себе создаем реальность.

Мы сами создаем все, что с нами происходит, естественно.

Мы своими страхами, убеждениями, установками, волнуемся и боимся, и ОГРАНИЧИВАЕМ СЕБЯ В МОМЕНТЕ.

Ориентировочно 9 марта 2022 года в Мариуполе, начались активные прилеты отовсюду.

Много людей погибло.

И у тех, соседей, окна которых, выходили на кладбище на Нововселовке тире на 23 микрорайон, окна посыпались, от разорвавшихся поблизости бомб.

Был невыносимый холод, и естественно, большинство людей, окна в квартирах, в которых разбились, полезли в подвал.

Я стояла возле дверей и увидела, что несколько взрослых и детей  из трехкомнатной квартиры жмутся друг к другу.

Ну как несколько?

Пятеро взрослых и трое детей.

Итого 8 человек.

Немало.

Они вторили, что у них окна разбиты, квартиру они снимали.

Я уточнила у них, снимают ли они квартиру, или это их жилье, на что одна женщина повернулась (мама трех сыновей) и сообщила, что это их жилье, а вам какая разница, ответила тут же ее свекровь кондуктор.

Я в курсе была, что эту квартиру, никто не продавал и услышав, такой стремный колхозный ответ, мне тут же захотелось захлопнуть дверь общего коридора.

Я это хотела сделать.

Но пересилила себя.

Дело в том, что у этих людей не было общего тамбура.

И зачем так поступать?

Может в случае опасности им он понадобится.

Другие соседи свой тамбур запирали на ключ.

Плюс я не хотела в таких обстоятельствах проявлять какую-то агрессию и подумала, что люди как хотят, так и отвечают, резко, важно, агрессивно, врут или нет.

И это по сути, их дело.

Я мысленно пожала плечами и более у них никаких вопросов не задавала.

Ну зачем мне общаться, с людьми, которые врут?

А я это знала изначально, что они снимали.

Ну просто уточнила.

Увидела, как ополчилась (бабушка внуков), что-то резко мне ответила в моменте. 

Хотя ранее, я с ними вообще не контактировала, в глаза их не знала, и не видела даже кто жил в той квартире съёмной.

Конечно же, я не стала с ними общаться и взаимодействовать.

Ну вот вообще не стала.

И не закрыла дверь в тамбур.

Сдержала себя.

А так хотелось не сдерживать.

Я подумала, что это, наверное, не по-человечески.

И дверь не закрыла в общий коридор.

И пошла по воду с детьми.

Я вообще всегда со всеми людьми мего доброжелательная и в моменте, и просто так.

А в то, время, тем более, и я ощущала, как меня чуть поразила агрессия, подозрительность, лживость и колхоз на лицо.

И я подумала, боже, то что мне нравится, вот оно рядом….

Я ушла и возвращаюсь, и вижу, что все эти 8 человек восседают в общем табуре:

1 Бабушка кондуктор (60 лет), дедушка (65 лет), их младший сын (20 лет)

2. Мама (женщина 37 лет) и папа (сын кондукторши старший)
3. Трое их детей (возраст и внуков приблизительно детей 11 лет, 9 лет и 6 лет.

Ну и чтобы было понятно, далее, в колодец, за водой они не ходили, и все эти практически 9 дней не мылись.

Ну то есть выходили в туалет, только в свою квартиру сьемную.

Не представляю, как они смывали унитаз в это время.

Даже фантазировать об этом мне не хочется.

Вообщем, они начали жить.

1 день

Я еле могла протащиться через тамбур в свою квартиру с детьми.

И если поначалу, они вели себя деликатно, то по прошествии, несколько дней, они стали вести, себя, как у себя дома.

Меня кумарило их присутствие в моменте.

Я не могла сказать детям, что либо нибудь, как все это слушали все эти 8 не продвинутых, сверх запуганных людей, с мего ограниченным мышлением автоматически.

Когда я поняла, что они будут жить в общем коридоре, я просто охуела.

Никакого личностного пространства от слова совсем.

Чтобы пройти по небольшому тамбуру, надо было переступать через стулья, ковры, какие-то тряпки и тарелки и прочее имущество, которое они с легкостью туда перенесли.

Плюс добавьте мой ужас, от обстановки в городе, мои страхи, отсутствие группы поддержки и постоянные взрывы повсюду.

И такое ощущение, что и окна, и стены нашего коридора (не общего коридора) разлетятся к ебеням.

Ну то есть, полное отсутствие всего и вся.

Наша дверь входная в квартиру дрожала как осиновый лист.

Мы не знали, что нам предпринять.

Я с детьми очень редко выбегала в общий коридор.

Во-первых, потому что эти люди восседали и нам некуда было выбегать, разве что топтаться по ним.

Во-вторых, в коридоре был неприятный запах, возможно от пропавшей еды, и их немытых тел.

В –третьих, я внутренне ощущала напряжение психологическое, от общения с ними, и ощущения себя в какой-то ловушке.

В-четвертых, ну это правда, были не те, люди, с которыми хотелось делиться даже эмоциями, не то, что впускать их, в свое пространство.

Когда я принимала решение выходить в коридор общий, (тамбур), то я уже настолько боялась и терпела до последнего, пока взрывы были настолько невероятными, что падала штукатурка и двери и окна, туда и назад дергались входные.

2 день

Мне не нравилось их ужимки. Как они посматривали на меня и моих детей и как они общались между собой.

Я старалась дистанцироваться и в их поле не проникать и не участвовать.

Ну то есть быть в своем поле с детьми.

Мой отец приходил часто и что-то мне вторил, и стучал дверьми, ну так сильно, потому что его тоже внутренне бесило все скопление людей в узком, маленьком тамбуре, как в метрополитене.

Он предлагал отцу внуков и детей заколотить окна и сходить в магазин “Комфорт”, в котором все мариупольцы тащили материалы, чтобы забивать окна.

Но этим инфантильным мужчинам, которые восседали, было выгодно восседать в общем коридоре. Им в нем понравилось, и они ничего не хотели менять. Они говорили что им очень страшно и что они пережили войну в 2014 году. Можно подумать, я не переживала в это же самое время тоже самое?

Ну их все устраивало.

И хотя, я им проговаривала громко, что можно взять те же стройматериалы – магазин растаскивали все, кому не лень, отец и мать семейства своего сына, 35 лет, не пускали на ходки и вторили, что опасно. Невестка держала паузу при них.

Без них, понятно что она его строила как котенка. Но при родителях она восседала и пикнуть не смела.

Эта ее позиция меня тоже удивляла.

Сын сидел и пил водку и ничего не предпринимал.

Понимаю, очень удобно пить, и восседать в общем коридоре и бояться, и ничего не делать.

Когда они мне сообщили, что у них нет молотка, я пошла за молотком для них и взяла у своего отца.

Когда они мне сообщили, что у них, нет гвоздей, я посоветовала поискать у мужчин.

Они повсюду на этаже.

Инфантильные мужчины их семейства, не стали это предпринимать и тогда пошла кондукторша по этажам и пришла не солоно хлебавши сделав, общий вывод, что все вокруг п»дор»сы и не делятся.

А сама на себя не хочет она взглянуть со стороны, прежде чем обвинять других в педорасовстве?

Тогда я снова пошла к своему отцу и притащила им кучу гвоздей, чтобы они только делали что то, а не сидели и не искали отмазки.

Но я думала, что они сделают и уйдут. Но я зря старалась. Окна они забили, но восседали у нас в тамбуре, потому, что им так безопаснее. Их отец вещал, что этот тамбур, самое безопасное место в доме.

Причем я заметила, что невестка до сих, пор, родив уже давно трех детей, занимала выжидательную позицию и не дергалась.

Не просила действовать своего супруга.

Они вообще приехали (впятером),  с дома с ас - 2.

Они тут не жили, а приехали к свекрови.

Несмотря на то, что у невестки был характер как у мужика, потому что она работала в автотранспортном цехе, каким-то начальником, ее настроение было нейтральным.

Она пила коньяк, ела несметные запасы сосисок, которые откуда-то доставала свекровь (без холодильника) и не особо командовала при свекрови мужем.

К концу, второго дня, даже меня достала позиция всех в этой странной семье.

Один боится.

Второй боится.

А женщины слова сказать боятся.

И никто не настаивают на действиях.

Все живут под носом у нас, считай в соседней комнате.

Причем слушают все, что мы с детьми вторим.

Мне вся эта ситуация не понравилась, от слова совсем.

Я конечно же была разочарована.

И думала, ну господи, ну за что все это, и коридор общий и люди возле подъезда, и в подъезде постоянно спускающие и поднимающие без лифта, и все это движение бесконечное?

Я думала, что триггеров слишком до хуя.

Мой отец в том, числе, бесновал и орал на меня, при любом обществе, или как назвала одна моя соседка этот городок (кодло).

Третий день

Взрывы наростали.

Я не знала, как мне поступить.

Я с одной стороны и хотела не парить детей, а с другой стороны не хотела детей пугать и те люди в коридоре, показывали мне, как ведут себя запуганные родители из подвалов и прочее.

Я не знала, чем мне заняться пока был занят общий тамбур, и я стала активно убирать в квартире, петь, показывать детям, как можно вести себя по-другому, не скатываясь в низкие вибрации.

Да были моменты, когда напряжение нарастало и мои дети восседали в нашем коридоре квартиры на ковре рядом с дверью.

Они и ели там.

Я готовила и клала им на ковре еду.

Ну по сути, в первое время, мы не пользовались костром, а ели растаявшее мороженое, творог с яблоками и черносливом.

Ну то есть я, ничего не варила на кострах в середине марта.

И получается, что с 7 марта 2022 года у нас отключили газ, и я не стала варить все и вся.

Мы ели, то что у нас было готовое. Печенье, яблоки, творог, сметану. Все то, что я закупила ранее успев, под бомбежками.

Дети были довольны.

Поначалу, без дсп и угля люди картошку и чайник варили по несколько часов.

Ну поэтому без комментариев.

И вот, я стала как антипод тем, кто в коридоре, веселить детей, радовать их и громко петь.

Меня кумарили люди, которые специально не хотели забивать окна, и восседать в своем общем коридоре квартиры, а восседали в нашем тамбуре, потому что им было уютно в оном.

Я конечно была сверх за них счастлива.

Но напряжение мое нарастало.

Четвертый день

Меня кумарили вопросы от отца их семейства, которые он повторял мне очень часто:

“ А не страшно ли мне идти за водой?

А не страшно ли мне гулять где-то с детьми или выходить куда-то с детьми?

А не страшно ли мне что-то откуда-то тащить с открытых магазинов?”

Да черт возьми мне было сверх страшно, но сидеть в ожидании чего-то, и бояться, и кто за меня принесет детям воды, чем сливать унитаз, как закипятить чайник (для этого тоже надо было выйти хотя бы во вдор и поискать костер).

Получается свидетели были повсюду и никуда от них не деться.

Были свидетели во дворе, возле подъезда, и эти восседающие свидетели, которые нас осуждали и клеили нам ярлыки ебанутых, потому что мы не восседаем как они, а должны восседать как оные, никуда не дергавшись.

Ну конечно, я отвечала взрослым мужикам, что мне не страшно.

Хотя конечно мне было страшно еще как.

Выстрелы нарастали и казалось, что сейчас, все к ебеням разрушится.

Но что мне делать?

Закрыться с детьми в общем коридоре и восседать как они?

Или парить себе на этот счет мозг?

И главное нафига?

Тем более, у вас целое тайное общество подобных, и вы поддерживаете друг друга в страхе дополнительно.

Вам так комфортно.

А что делать мне?

Отца моего они кумарили.

Особенно его бесили мужчины, которые ничего не предпринимали, чтобы заделать свою квартиру, не спускались в подвал, не восседали в своем общем коридоре квартиры, а восседали в нашем тамбуре, и их отец постоянно вторил, что это самое безопасное место.

Стесняюсь спросить, а почему вы не пошли в общий коридор, напротив, мысленно думала я. Там как раз уехали люди,  с одной квартиры и он вообще в три раза больше нашего? Но я молчала и мое внутреннее напряжение от всего нарастало.

Пятый день

Мы все так же выбегаем, в общий тамбур, с детьми изредка в ночи.

Очень изредка.

В основном, мы себя контролируем и спим в нашем коридоре квартиры. 

Я конечно же кладу ковер, море одеял, мы кутаемся в куртки и спим.

Мы с детьми волнуемся, как нам быть дальше и что нам делать?

Но очень холодно и мы спим не больше часа и переползаем под жуткие взрывы обратно на кровати и накрываемся головой. Спим мы втроем естественно вместе сжавшись в комок.

Это очень сложно выносить.

Меня все начинает кумарить от слова совсем.

Я не могу выскочить в общий коридор, так как люди под анестезией тире алкоголем спят на каких-то коврах и тряпках, и я все это ощущаю в моменте, и внутренне меня все бесит.

Интересно, где мне общаться с детьми, чтобы нас никто не слышал?

На улице?

Возле подьезда?

По дороге к колодцу?

Ну где это тихое место?

Но нет везде глаза и уши.

Еще меня кумарит, что эти люди очень удивляются, что мы ходим куда-то за едой, за провизией или просто ходим.

И мысленнно, меня это начинает заводить. 

Петь в голос с детьми и прикалываться мы продолжаем.

Алкоголь не пью, так как у меня его нет.

Мне все осточертело.

И я напугана.

Я естественно угощаю детей той женщины всем, что у меня есть, хотя у меня нет никаких запасов.

У них запасов много.

Также я позвала ее детей играть с моими детьми, и те играют даже в квартире у нас.

Но бабушка кондуктор токсичная по определению, вмешивается в процесс игр моего Артура и других детей и вторит, чтобы они с ним не играли, потому что внимание Артур у мальчика, забрал свою же машинку в моменте игры.

И не то, чтобы дети сами разобрались, дать им возможность, а она снова лезет со своим уставом.

Мне это рассказывает Алена.

И я поражаюсь всему.

Терпение мое на пределе. 

Я лично не слежу, как дети играют, и тем более не делаю выводы какие-то.

Но видимо бабушке виднее.

Я часто выражаю вслух уже мнение другим соседкам, которые спускаются и поднимаются, что ну невозможно восседать, что надо что-то делать, а не сидеть.

Что сидеть, это удобная отговорка.

Я уже специально проговариваю это громко, чтобы невестка это слышала (уверена ее кумарит и свекровь, которая повышает на нее тон переодически, и кумарит ее инфантильный безхребетный маменькин сынок муж, которому выгодна позиция не действовать, да даже не сходить за водой, не пойти посмотреть, что с их квартирой, не приехать на машине и не забрать их).

И я намеренно говорю, что только идиоты, восседают и них не делают.

Меня все уже настолько бесит, что не передать!

Шестой день

Был какой-то сверх неспокойного дня, и я выбегала с детьми, несколько раз, в общий коридор.

Не хотелось туда выходить.

Ловила себя на мысли, что все достало.

И я море раз, сдерживала себя, чтобы выскочить с детьми.

Я ловила себя на мысли, что меня все начинает кумарить и доставать.

И я конечно же, старалась с одной стороны, не париться, но от напряжения не могла никуда деться.

И все меня кумарило.

И я была на взводе.

Ну представьте, вы напряжены, хотите сходить в туалет.

Слышимость повсюду сверх сильная.

Ничего не работает. 

А там, в общем коридоре, восседают те, кто с утра до вечера подслушивают ненароком.

Кому нужны дополнительные уши?

Плюс бомбы, а бежать некуда нам с детьми. Разве что по головам.

Седьмой день

Все начинает раздражать еще больше.

Ночью был сильнейший взрыв, и я проснувшись, прошу детей выскочить в коридор, у меня все тело дрожит, я выбегаю с детьми в общий коридор и чуть ли не падаю на хропящих людей, которые спокойненько себе напившись спят.

Нам с детьми некуда приткнуться.

Я еле залезла с фонариком.

У них так генератор и вся техника, для различных собственных посиделок.

Я сижу в коридоре и дрожу.

Мне реально дико страшно.

Моим детям тоже.

Осознаю, что, если будет реальная опасность, мы так можем и не добежать, ибо бежать некуда, разве что по спящим телам.

Восьмой день

Отец, в который раз срывается на меня в каком-то истеричном деструктивном мате и претензиях по поводу всего, он орет на меня потому что его кумарят наши смотрящие и подслушивающие.

Он орет на меня больше прежнего.

Я была конечно в шоке, от его триггеров.

Эти, восседающие в коридоре, не понимают, что у меня с отцом, это норма, по взаимоотношению и по-другому он отцовской любви не проявляет, плюс они даже не подозревают, что я прошу отца, не трогать их, потому что больше всего отца моего бешу не я, а эти люди, которые заняли все пространство для жизни.

Они не понимают, что его ор на меня, это ор на них, но все-таки на меня, дабы он не щадит меня, а щадит их, и вторит мне, что готов давно их выгнать в подвал и куда люди прячутся.

Я молчу.

Я отцу что-то говорю, что зачем он пришел, а он понимает, что те слушают, и ему неприятно, что наши разговоры могут быть услышаны и орет на меня, ибо ему не приятно, что я с ним так разговариваю.

Занавес.

Меня все уже в край достало и достало, что он при посторонних дает им повод меня уязвлять между собой в разговорах. 

И вообще, меня бесят люди, которых ебет, то, что не должно ебать, которые заняли “Теремок”, и еще что-то там высказывают.

В целом, я уже с ними, когда днем и вечером выходила в коридор нормально общалась без агрессии.

Девятый день

Невестка куда-то увозит сыновей и своего мужа, и остаются втроем те.

Я слушаю, засыпая их разговоры.

Они напиваются, кондукторша воет, и вторит, почему ее сын, так долго не возвращаются, они что-то едят и выпивают.

Это очень слышно, потому что у нас реально двери, как будто бумажные.  

А невестка не выдержала и попросила мужа их увести в их квартиру.

Ей осточертело все.

Эти разговоры продолжаются до 12 ночи.

Наконец то сын приезжает, нытье ее прекращается.

И они обсуждают меня.

Так, все меня уже это все кумарит невыносимо.

Отец, говорит, что типо пошел на площадку и спросил, а кто такая эта Алина, и сосед как он назвал его косоглазым, сказал, что она одинокая, без мужчины.

Я офигела.

Далее тоскичная дура кондукторша стала вторить, что война, бомбы, а она с детьми хохочет и рыгочет, вместо того, чтобы плакать.

Я подофигела. Ну в твою даже голову не лезет, что это способ снятия стресса и напряжения и что я так не хочу, чтобы мои дети боялись.

Это такая защита, а не потому что мне реально смешно.

Ну вообше у всех реакции защиты свои.

Но бездействовать самая на мой вгляд простая и легкая. Сидеть на чужой территории и еще обсуждать меня. Ну офигенно.

То есть они знают, что я все слушаю, и при этом, начинают меня же обсуждать.

А не охуели ли они?

Они мне так подосточертели в моменте, всех этих дней, что они тут восседают, создают дискомфорт своим присутствием, нарушают личностные границы, я их угощаю, достаю строительные материалы и получаю такую еще ахинею, когда они при мне же моих ушах, обсуждают меня.

Нет, я конечно не прислушивалась.

Может они всегда так обсуждали, просто говорили тише, или говорили, когда мы засыпали, или просто мне было похуй.

Но я ощутила, что мой чайник вскипел. Ну а далее они запели и пели долго. Шел уже второй час ночи. “Прекрасно”,-  подумала я.

Как из фильма “Собачье сердце”.

Еще и пели что-то жутко печальное.

Я подумала, что отец мой защитник так себе.

В большинстве, сохраняет позицию, моя хата с краю и не предпринимает действий выгнать их.

Орет на меня.

Ну то есть действует по принципу: “Моя хата с краю.”

И вот я обескураженная отсутствием такта, неблагодарности, и мне уже кажется, что эта кондуктор не раз меня с Аленой в феврале выгоняла из автобуса, за неоплату, я вспомнила эту крысу, я офигела и утром решила, что хватит мне быть жертвой, от слова совсем.

Ну вот надоело так, что мочи нет.

И утречком, я себе разрешаю, делать, то что считаю нужным, а именно их выгнать в соседний тамбур.

У меня нет плана, как это предпринять, но мне все осточертело.

С какого х@z я должна все это терпеть? 

И сколько еще мне можно быть терпилой?

Нет своего отца я не звала для этих целей, а защиты естественно хотелось.

Я не хочу так жить.

Что я делаю?

Я себе напоминаю, что в Киеве, в хостеле, мне не было страшно предпринимать какие-то шаги в открытом конфликте и я это с легкостью делала.

И думаю, блять, а что мне сейчас мешает?

Или что война так меня изменила?

Я утром мою голову и открываю дверь, и спокойно тихо, не повышая тона говорю, следующий текст:

“Извините, а куда мне с детьми, в случае каких-то событий, которые в моменте происходят прятаться? Вы заняли полностью весь тамбур.

К тому же, ночью извините, вы напились, (вы не в курсе, что в комендантский час, это делать запрещено?) и пели песни, как в известном фильме про “Собачье сердце” типо про новое доумоправление нашего дома”:

“Мы к вам, и вот по какому делу.
Кто это мы?
Мы - новое домоуправление нашего дома. Я - Швондер, она - Вяземская. Товарищ Пеструхин и товарищ Жаровкин.
Скажите, это вас вселили в квартиру Фёдора Павловича Саблина?Нас.

И мужчине уточняю еще раз, что простите, ну куда мне с детьми в случае чего выбегать?

Скажите, ну куда?

И еще, подскажите пожалуйста, как мне спокойно реагировать на ваше обсуждение меня?

Вам что-то не нравится?

Вы распиваете алкоголь, песни поете.

Я для вас старалась, узнавала информацию, бегала искала вам гвозди и пр, терплю вас, хотя вы бы на моем месте, таких как мы не стали бы терпеть, выйдите пожалуйста, я хочу подмести коридор и уберите за собой ковры.

Противно.

Нечем дышать и некуда ходить.

И вообще подвал открыт.

Общий тамбур другого коридора открыт.

И если вы еще настолько неблагодарные, что обсуждаете меня как вы вторили с косоглазым соседом, то и идите к нему в тамбур, если он имеется. А про вас, сказала, я кондукторше, правильно говорят, что вы токсичная.”

Ну сын ее младший стал мамашу защищать.

Я же взяла веник и стала поднимать ковры, тумбы, стулья и все это поднимать и вытаскивать ан площадку возле лифта.

Вся эта процедура заняла минут 10.

Они неохотно встали.

Все вчетвером.

Правда меня пытались успокоить, на начале моей речи и всучить мне сосиски (наверное, протухшие, не представляю, как их месячной давности, невареные и без холодильника можно было есть).

Я тут же отказалась и сказала, что мне ничего не нужно. Спасибо.

Я взяла все их вещи и генератор они забрали сами.

Поначалу, они не хотели уходить.

Но потом, видя, что я активно мету, как трудоголик, они выползли на площадку.

Я им снова сказала, что дверь в другой большой тамбур открыта и в подвал тоже.

И смена локаций им точно не повредит.

Они вещи забрали и почти ничего мне не сказали.

Ну вернее вторили, что я вру и они не пьют, но я стала выгребать из-под ковров три пустых бутылки из под водки.

Ну и когда они восседали с внуками, я это сборище терпела.

Но когда они стали вмешиваться в игры детей, наговаривать на моих детей, качать права, и еще при мне же, меня обсуждать, моя реакция была незамедлительная.

Я окончательно все их вещи выгрузила и вымела внимание, два совочка пыли, возможно от их вещей. Я ранее убирала в этом коридоре, и мыла полы, накануне их восседания в нем.

Далее отец семейства мне стал что-то вторить под руку, и я ему что-то ответила и шел тот сосед, о котором была реч,  и сообщил, что я оказывается “ору”.

Я ему ответила, что он в доску пьяный, и пусть чешет в свою квартиру и следит за собой и как он орет, пьет, матерится и прочее.

И что мне нафиг не интересно наблюдать за его действиями систематически…

Осуждать меня за то, и  то, что он даже не сном, не духом.

Я захлопнула дверь.

Мои дети смотрели на меня шокированно.

“Господи, мама, какая ты смелая!”,- сказала Алена.

“Мама ты что?” ,- “Ты такая молодец. Я бы так не смог”,- сказал Артур.

Ну вот и детям показала, как не надо быть терпилой.

Им эта история тоже уже поднадоела.

Я настолько обрадовалась своему решению, настолько обрадовалась себе в моменте, настолько была счастлива, что смогла в себе победить этот страх, эту жертву обстоятельств, даже на микроуровне.

И конечно, что говорить, они в том, другом тамбуре пожили максимум 2 дня и свалили.

То есть, в том тамбуре им не понравилось.

Во-первых, соседи ходили туда назад.

Во-вторых, мой отец, не зная, им помог.

Он знал дорогу как через Ялту выезжать безопасно.

И тот сосед все слышал, когда мой отец на площадке обсуждал маршрут.

Вообщем, они еще эти люди на меня были обижены и жаловались на меня соседке по тамбуру, которая меня уточняла в моменте, что так.

Но я не считала ей нужным оправдываться и сказала, что если вам интересно, то я потом вам все расскажу.

Ну и все это они проговаривали какая я сякая другому тамбору соседям.

Я не реагировала.

С меня было достаточно.

Пусть жалуются.

А потом они уехали спустя два дня.

Они решились бежать.

Я их еще и смотивировала)).

А потом, я написала обьявление на двери, для тех, у кого они снимали квартиру.

Это было ни к чему.

Но я не знала, как свои эмоции освободить, потому что я наткнулась на них и на того соседа, с кем они общались и тот обиженный начал на меня гнать.

Я рассказала об этом отцу, и отец потом разорался на весь подьезд. А орать он умеет, еще как.

“Те возможно и слышали. Ну хоть такая защита. Не вовремя, но все таки приятно”,- подумала я.

И когда, они уехали я написала то объявление, которое содрала не особо умная соседка, с другого тамбура.

Но я ей сказала, что информация не для нее, а для хозяйки квартиры, и что она же не знает ситуацию, а вне ее.

Вообщем, такая была история в такую сложную войну.

А ну еще моя мама, когда я предпринимала попытки выгнать, с общего коридора, этих деятелей, меня не поддержала, а поддержала тех людей, и кричала мне, что о чем я выясняю отношения, если через дом, уже дом горит, и что хватит…

Ну то есть, вместо того, чтобы меня поддержать, как всегда играла в хорошего полицейского.

Это меня не смутило.

Ибо к такой реакции и поведению моей мамы я привыкла по жизни. 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Автор

Александрова Алина